...Кто, если не я, воспоет мужество проводниц поезда "Петрозаводск - Костомукша"?
Не пасть духом при виде чуть ли не полусотенной толпы с гитарами; в третьем часу ночи с решимостью отчаяния успокаивать ораву возбужденных бардов, готовых петь до утра; не упасть в обморок, увидев через три дня, что вся эта орава снова грузится в твой вагон... Правда, обратно мы ехали тихо. Силы были уже не те, и проводницы справлялись с нами, как с котятами.

Да и кто бы сумел сохранить здоровье после трех таких сумасшедших - суматошных дней? Миллионеров в КСП отродясь не водилось, платить за отдельные номера нам было не по карману, поэтому в двухместных комнатах ночевало по 9 человек. Автор этих строк до сих пор выправляет причудливые изгибы позвоночника, полученные после бурной ночи вдвоем на 70-ти сантиметровом матрасе (к утру нам удалось совершить невозможное: совместить два материальных тела в одной точке пространства...). Спать ложились в 5 утра, вставали в 10 и начинали шариться по давшей нам прибежище турбазе в поисках еды. (Оная турбаза располагалась километрах в трех от города - не слишком далеко, если есть время сходить за продуктами. Времени, однако, не было, ибо уже полпервого нас скопом грузили в автобус и везли в костомукшский ДК, где проходили концерты.) С гордостью признаюсь, что в первый день нашу команду выручил усвоенный мной во время занятий туризмом принцип, гласящий, что удаляться от дома более чем на 10 км без кило макарон в дамской сумочке - форменное самоубийство. Позже, однако, было труднее - продукты, купленные в городе во время перерывов между концертами, уничтожались где-то к трем часам ночи (независимо от их количества), и утром все повторялось по новой...

Впрочем, быт - как и всегда на такого рода мероприятиях - оставался где-то на грани восприятия, поскольку голова была занята более интересными вещами: глаза разбегались от обилия колоритных личностей (о эти большие, добрые, бородатые северные мужчины! мое бедное сердце разрывалось от желания полюбить всех сразу, причем на всю оставшуюся жизнь); уши сворачивались в трубочку от неимоверного количества попадающих в них песен; нос повертывался в сторону жюри и пытался уловить, куда дует ветер... Увы, ветер дул не в нашу сторону, что стало понятно после первого же дня, Поогорчавшись сначала, мы, с присущей нам скромностью и объективностью, решили: а чего огорчаться-то? Мы-то знаем, что мы не слабее, чем череповчане и нарьян-марцы, которым повезло больше. А если жюри лишило питерский фестиваль украшения в виде петрозаводской команды, то это ведь оно (жюри) не специально. Просто устало, бедное, мужественно преодолевая собою же созданные трудности в виде 9-тичасового прослушивания, и проглядело нас, алмазы неграненые... Впрочем, сей факт имел и положительную сторону: выбыв из конкурса, народ расслабился и получил удовольствие от программы внеконкурсной, которая имела место по ночам. И чего там только не было... Бродя от одного турбазовского домика к другому, можно было найти песни и авторов на любой вкус: изысканно-лиричный Владимир Леви, живая легенда питерского рока (начинавший в начале 80-х годов в КСПешном проекте "Последний шанс"); загрузочно-философский Жуков в исполнении Евгения Бреловского; загрузочно-многословно-изощренный Щербаков в исполнении Олега Сибилева; светлое трио "Ангри" из Архангельска, напомнившее мне казавшееся безнадежно утраченным радостное детское восприятие мира; уморительно смешные стилизации под лагерные песни Виктора Гагина; сногсшибательная энергетика Михаила Семененко; головокружительное обаяние Виктора Соколова и многое, многое другое. Так что на самом деле все было замечательно. Но барды - народ злопамятный, и мы еще страшно отомстим. - Мы приедем опять. В таком же количестве. И посмотрим, кто кого...